Искендер Шаршеев: Если мы хотим сохраниться как нация, мы должны ассимилировать китайцев

По итогам государственного визита президента Сооронбая Жээнбекова в КНР чиновники заявили: Китай и Кыргызстан сейчас находятся на лучшем этапе взаимодействия за всю историю двустороннего сотрудничества. По итогам прошлого года Китай стал главным торгово-экономическим партнером нашей страны и основным инвестором. Бизнесмены из Поднебесной вкладывают в Кыргызстан миллиарды долларов, строят стратегические объекты, налаживают крупные предприятия. Что-то получается, что-то - нет, какие-то проекты позже оказываются в эпицентре скандалов. О том, как это влияет на инвестиционный климат, и каковы перспективы экономических отношений КР с КНР, в студии телеканала «Апрель» в выпуске «Вечерних новостей» состоялась беседа с директором Ассоциации иностранных инвесторов Искендером Шаршеевым.

- Во время визитов наших чиновников за границу или когда крупные зарубежные чиновники приезжают в Кыргызстан все время звучит такое намерение «мы готовы вкладываться, мы готовы что-то продавать, инвестировать в развитие производства, строить здесь свои предприятия». Слышим это мы очень часто, практически во время всех официальных визитов к нам или наших визитов в Китай. Скажите, насколько часто эти обещания потом воплощаются в жизнь?

- У меня есть возможность общаться с китайскими потенциальными инвесторами напрямую. Была большая волна в 2010-2011 году, они попробовали зайти в сектор добычи полезных ископаемых. Они заходили, но из-за незнания местного законодательства, из-за определенной специфики тогда правительства (какой вы, наверное, подозреваете), они многие лицензии оформляли неправильно. Позже их лишали этих лицензий, поэтому в целом по Китаю распространилась такая информация, что в КР лучше не вкладывать в майнинг. Это нужно делать только при наличии государственных гарантий. Поэтому все последующие инвестиции, которые приходили в страну, они приходили под государственной гарантией. Что это значит? Это, как правило, были деньги правительства Китая, приходящие к нам через «Эксим Банк», через подобные банки, которые направлялись на оплату услуг компаний КНР, которые работали в КР.

Частного бизнеса родом из Китая очень мало, в основном это уйгуры из Синьцзяня, которые здесь ведут торговлю тканями, одеждой, пластиком и так далее. В основном же крупные бизнесмены пришли по госгарантиям. Частных бизнесменов-китайцев у нас практически нет, есть небольшое количество, но их список можно буквально положить на столе и места хватит. Все крупные проекты – «Джунда» и другие - они все пришли под госгарантии.

И при разговоре на официальном уровне китайцы говорят: «Да, мы намерены вкладываться, изучаем вопрос». При личном общении это признак высокого доверия, потому что они никогда в жизни официально не скажут так. Но я могу сказать, так как я представитель ассоциации, исполнительный директор: нам надо знать, что они думают. Они говорят так: «Если бы премьер-министр лично не попросил, мы бы не приехали». Поэтому они приезжают, потому что их просит правительство и, соответственно, они не имеют никаких планов вкладываться, если это не будут деньги правительства.

- Что будет с проектами, которые осуществляются под госгарантии, после скандала с TBEA вокруг ТЭЦ, после других скандалов (достаточно одного TBEA и ТЭЦ)? Эта ситуация не отпугнет теперь инвесторов?

- Я бы сказал так, что китайское общество насквозь информатизировано. Там есть такие гиганты как Tencenda, Baidu, Alibaba, и они создали реальное цифровое общество на сегодня в Китае, цифровые деньги и полный тотальный контроль высказываний, мыслей. Они живут в национальных соцсетях, и новости четко, быстро распространяются. И они практически мгновенно узнают, что происходит в Кыргызстане. В большой массе людей - их 1,5 миллиарда - они за короткое время узнают, что у нас происходит. После взрыва бомбы, когда был теракт, по всему Китаю прошла волна испуга, и они дали себе зарок не заходить в Кыргызскую Республику.

У них общество не такое жесткое, как мы себе представляем, оно даже немножко пытается подражать демократическому обществу Европейского союза, США, поэтому китайцы в целом восприняли очень печально историю с подрывом бомбы. Они получают ежедневно много историй: про то, как местные территориальные органы власти или представители отбирают чей-то бизнес, кого-то выгоняют, кому-то визу не дали, каких-то рабочих сами китайцы бросили на произвол судьбы, а наше правительство с ними расправилось. Они уходят, доверие потеряно еще в прошлые годы, за прошлые 20 лет независимости. Сейчас же есть только госгарантия. Мы должны очень четко понимать, что вопрос идет в основном политический.

- История с TBEA была под госгарантии и нашего правительства, и правительство Китая.

- Я бы сказал так, что китайский лидер считает, да и это объективная реальность, многие самые короткие и дешевые логистические маршруты проходят через Кыргызстан. Поэтому они заинтересованы интегрироваться с нами, проложить через нас железные дороги и все прочие пути. И потом они четко понимают, что мы - буферная зона между Казахстаном и Россией.

- То есть в любом случае им без нас никуда?

- Китайцы в любом случае будут держать нас ближе к себе и, возможно, они будут давать еще деньги, еще кредиты. Да, они понимают, что вряд ли наша страна может вернуть эти кредиты. Но они понимают, что поступили так же с Пакистаном, Камбоджой, Таджикистаном, Казахстаном. Они дадут больше, но при этом сделают так, что мы будем получать от них деньги, но при этом всегда будет стоять такая угроза, что мы их не выплатим.

- Во время госвизита Сооронбая Жээнбекова в Китай была новость о том, что, возможно, в Кыргызстане будут строиться электромобили. Насколько это реально, и когда это может произойти?

- Вообще сами электромобили, если при большом желании мы с вами вместе можем открыть предприятие, собрать, они будут некрасивые. Но мы можем из того, что есть у нас на рынке, собрать электромобили и они будут ездить. Но будут ужасно некрасивые. Если вы хотите промышленное производство и красоту, то на это нужны миллиарды долларов. Думаю, что в среднем Китай может создать здесь дистрибьюторские центры и сборочные цеха, в которых будет отверточная сборка запчастей, которые будут поступать из Китая. Это реально, во-первых. Во-вторых, к 2020-2025 году Китай планирует до 60 процентов перевести машины на ДВС, на электро. Думаю, что неизбежно мы к этому придет. Реалистичность этой идеи очень высока. На самом деле мы видим с вами, что монополия в чем-либо – это большая проблема. Сейчас мы зависим от нефтеносных стран, завтра мы будем зависеть от стран, в которых производят литий-ионные батареи.

- Другой аспект проблемы - китайских инвесторов в Кыргызстане часто обвиняют в некой нечистоплотности, несоблюдении каких-то экологических норм. Есть такой стереотип. Есть и стереотип о том, что они в основном берут своих рабочих, не берут наших рабочих, хотя инвестсоглашениями это предусматривается. Есть основа под этими обвинениями? Насколько они правдивы?

- Во-первых, в Китае тоже есть большая проблема с внутренней коррупцией. Вы знаете, что в Китае до 10 тысяч человек в год расстреливают за это дело. В Поднебесной есть особая специфика деловой этики, называется «гуаньси». То есть китайцы чаще всего многие дела решают на доверии и без документов. И это основа для больших коррупционных схем при работе с ними. В их деловой этике это считается правильным, хорошим, если я доверяю человеку. Неважно, сколько он денег возьмет, если мы так договорились, неважно какие он сметы сделает, главное, чтобы он сделал. И для китайцев, это как для нас важно, если мы технико-экономическое обоснование подписываем в Кыргызстане, мы знаем, что мы отвечаем по каждому пункту, до каждой копеечки должны отчитаться.

У нас бизнес-этика – немецкая, которая пришла в Советский Союз еще с имперских времен в Россию через Германию. У них другая этика, у них слово важно, отношения. Поэтому на стыке немецкой и китайской бизнес-этики у нас конфликты и происходят. И не только с нами. В Канаде был такой момент, у компаний Huawei с Cisco были в США трения, в Евросоюзе были проблемы, трения с BenQ-Siemens, когда была покупка этой компании китайцами. Эта штука происходит везде и это на стыке бизнес-этик различных. Но в целом я бы сказал так, что действительно, когда китайцы нанимают на проектную работу кыргызстанцев, наши работают примерно на 30 процентов от 100 процентов, китайцы работают на 70-90 процентов, если смотреть по показателям. То есть китайцы работают лучше. В Китае до 40 миллионов нищих, все еще есть определенный небольшой кусок рабочей силы, которая практически бесправна, и они готовы работать без документов, без забастовок, просто за минимальную плату. Поэтому иногда для их компании выгоднее нанимать своих граждан, привозить их даже нелегально.

Почему выгодно нелегально провозить? Потому что можно не заплатить зарплату, когда местный проверяющий обнаружит их. Можно завести новую партию рабочих, а ту депортируют. Есть такие схемы и, к сожалению, как я уже говорил, в Китае 10 тысяч человек расстреливают ежегодно, в этот поток иногда такие эпизоды включаются.

- В Кыргызстане есть определенные силы, в том числе гражданские активисты, люди с определенной позицией, которые сильно боятся и опасаются китайской экспансии. Насколько опасна для нас эта китайская экспансия, угроза?

- Это не только наш страх, это общий страх. Такой есть и в Лаосе, Камбодже, Таиланде, Сингапуре, Малайзии, Пакистане, Таджикистане. Везде мы боимся одного и того же. Это ксенофобия. Мы боимся того, что происходила в Малайзии и Сингапуре. Технически китайцы эмигрировали оттуда в поисках хорошей жизни, а потом, когда их стало много – 40 процентов населения, они вдруг решили установить коммунистическую партию. В Сингапуре радикально решили этот вопрос: издали закон о запрете на коммунистическую идеологию и начали этническую сепарацию. Технически китайцам нельзя называть себя китайцами, они должны быть сингапурцами, и им нельзя создавать свои политические движения, так как Сингапур имеет свою власть. Я думаю, что эта же проблема будет и у нас, но со временем. Сейчас пока она слишком скрытая. И китайцы это понимают, и наши власти.

Но с другой стороны Китаю не нужен весь мир, им не нужно захватывать военным образом. Они очень домашние люди, хотят жить, как американцы и европейцы. К этой идеологии они стремятся. Между тем они не забывают, что они коммунисты, и все их компании практически частично принадлежат государству. Такой вот странный симбиоз. Поэтому я думаю, что они не мечтают нас захватить, но то, что они могут случайно и в поисках хорошей жизни наплыть к нам огромным потоком, и вдруг в один день мы проснемся в провинции Китая – это реальность, которая может произойти. Это действительно может произойти. Другое дело что если мы интегрируем, то вы знаете, что произойдет в будущем - какие-то культуры исчезнут, какие-то останутся, какие-то языки исчезнут, а какие-то останутся. Государства вольются в другие или наоборот раздробятся на много мелких. В этих процессах мы будем участвовать. Если мы хотим сохраниться как нация, мы должны ассимилировать китайцев, это практически невозможное дело, но нам надо это сделать и сделать их кыргызскими гражданами.