Член госкомиссии по событиям в селе Кой-Таш Клара Сооронкулова выразила особое мнение

Сегодня, 10 декабря, в комитете Жогорку Кенеша рассматривается заключение государственной комиссии по событиям 7-8 августа в Кой-Таше, в результате которых был задержан экс-президент Алмазбек Атамбаев.

Заключение и основные выводы госкомиссии читайте по ссылке.

Бывшая судья Конституционной палаты Клара Сооронкулова выразила особое мнение. Она не раз подчеркивала, что ее несогласие с заключением комиссии касается ответственности правоохранительных органов и их руководителей. По ее мнению, другие члены госкомиссии пытались их оградить от ответственности.

Далее приводим текст ее заявления:

«В заключении государственной комиссии содержится вывод, что, несмотря на допущенные «просчеты и ошибки», действия правоохранительных органов являются законными и правомерными. На основании данного вывода госкомиссия рекомендует правительству рассмотреть вопрос об ответственности должностных лиц ГКНБ и МВД за недостатки и упущения в работе по пресечению посягательств на конституционный строй и ненадлежащее исполнение следственного поручения о принудительном приводе.

Как правило, подобные выводы и рекомендации должны быть логическим следствием оценочных суждений, содержащих необходимые доводы и аргументы.

Вместе с тем в заключении госкомиссии отсутствует какое-либо обоснование или оценка действий и бездействия руководителей правоохранительных органов (иных должностных лиц), в полномочия которых входили планирование, координация и руководство осуществлением мероприятий, связанных с исполнением принудительного привода Алмазбека Атамбаева.

Тем самым в заключении не нашли должного отражения результаты проделанной госкомиссией работы.

В частности:

• опросы должностных лиц и сотрудников ГКНБ (в том числе бойцов спецназа особого назначения «Альфа»), МВД, прокуратуры;
• ознакомление с информацией ограниченного доступа; изучение правовых актов (в том числе секретных), регулирующих статус и полномочия структурных подразделений ГКНБ и МВД;
• анализ и тщательный разбор решений и действий по планированию и координации мероприятий, оценки рисков и возможных последствий, обеспечения мер безопасности и др. оказались напрасными и бессмысленными.

Подавляющее большинство членов госкомиссии сознательно воздерживались от правовой оценки действий должностных лиц, оправдывая это недопустимостью вмешательства в осуществление следствия.

Однако очевидно, что вопросы о правомерности использования конституционных и законодательных полномочий не являются сугубо правовыми, они могут и должны оцениваться с общественно-политической точки зрения и иметь соответствующие правовые и политические последствия.

Так, в соответствии с указом президента от 31 января 2017 года УП №17 «Об утверждении реестра государственных и муниципальных должностей Кыргызской Республики» должности вице-премьера, председателя ГКНБ, министра внутренних дел являются политическими государственными должностями, то есть «должностями, в процессе замещения которой лицо осуществляет властные полномочия и принимает политикоопределяющие решения, ориентированные на проведение в жизнь политических программ и проектов, несет ответственность за реализацию поставленных политических целей и задач в рамках полномочий, установленных Конституцией и иными нормативными правовыми актами» (пункт 13 статьи 1 Закона Кыргызской Республики «О государственной и муниципальной службе»).

Также следует заметить, что в заключении госкомиссии содержится немало доводов юридического характера, в частности в описании ситуации, связанной с действиями заместителя министра внутренних дел Курсана Асанова.

Допускаются формулировки, содержащие потенциальную возможность влияния на выводы следствия и суда.

В связи с вышеизложенным, считаю необходимым выразить свои суждения о действиях должностных лиц правоохранительных органов и выявленных в процессе изучения кой-ташских событий системных проблемах.

I. О бездействии генерального прокурора и действиях следователя МВД

В заключении госкомиссии не дана оценка бездействию и ненадлежащему исполнению своих полномочий генеральным прокурором.

Постановлением Жогорку Кенеша от 27 июня 2019 года №3193-VI «О лишении статуса экс-президента Кыргызской Республики А. Ш. Атамбаева» пунктом 1 резолютивной части было принято к сведению заключение генерального прокурора Кыргызской Республики О. А. Джамшитова об имеющихся в действиях бывшего президента Кыргызской Республики А. Ш. Атамбаева признаках преступлений на период исполнения им полномочий президента Кыргызстана.

В заключении генерального прокурора указывалось, что из выдвинутых специальной комиссией Жогорку Кенеша обвинений в отношении Алмазбека Атамбаева признаки преступлений (в том числе особо тяжких) усматриваются по пяти фактам:

1. незаконное освобождение криминального авторитета Азиза Батукаева;
2. незаконное завладение участком в селе Кой-Таш;
3. незаконное обогащение;
4. коррупция при модернизации ТЭЦ Бишкека;
5. возможная причастность к незаконным поставкам угля на ТЭЦ Бишкека.

Тем самым заключение генерального прокурора является подтверждением обнаружения обстоятельств, являющихся, согласно части 1 статьи 149 Уголовно-процессуального кодекса, основанием для внесения соответствующих сведений в Единый реестр преступлений и проступков и осуществлении в отношении Атамбаева досудебного производства.

Часть 1 статьи 233 УПК устанавливает, что при наличии достаточных доказательств, дающих основания для подозрения лица в совершении преступления, уполномоченное должностное лицо органа дознания, следователь, прокурор обязаны вынести уведомление о подозрении.

В этой связи следует обратить внимание, что в заключении генерального прокурора содержится утвердительный вывод, что в действиях бывшего президента Атамбаева в отношении дела о незаконном освобождении Батукаева усматриваются признаки особо тяжкого преступления, предусмотренного частью 2 статьи 319 УК.

Генеральный прокурор, не имея достаточных доказательств для подозрения, не имел права выносить заключение, подтверждающее обвинения Жогорку Кенеша в отношении бывшего президента.

Следовательно, в досудебном производстве по делу о незаконном освобождении Батукаева Атамбаев должен был проходить в статусе подозреваемого. Однако Атамбаев вызывался на допрос в качестве свидетеля, о чем его представителям по месту его проживания в селе Кой-Таш Аламудунского района Чуйской области были вручены последовательно три повестки в следственную службу МВД.

Таким образом, исходя из заключения генерального прокурора, имелись достаточные доказательства и основания для привлечения Атамбаева в качестве подозреваемого и осуществления процессуальных действий в порядке, предусмотренном статьей 235 УПК КР.

Кроме того, в постановлении о принудительном приводе и следственном поручении следователя МВД Э. Аширходжаева, а также в сопроводительном письме министра внутренних дел Кашкара Джунушалиева указывается, что имеются достаточные и достоверные данные о причастности Атамбаева к незаконному освобождению Батукаева, что является веским подтверждением, что Атамбаев в досудебном производстве по данному делу фактически должен был проходить в качестве подозреваемого, но формально был определен как свидетель.

Следует также отметить, что в случае признания Атамбаева подозреваемым правоохранительные органы имели бы все законные основания для его задержания и применения в случае неподчинения мер физического воздействия.

Кроме того, при таком ходе событий, при условии достаточного информирования общественности о ходе досудебного производства, его законности и правомерности, удалось бы значительно снизить отрицательный накал общественного мнения.

Ошибочное определение процессуального статуса Атамбаева и вытекающего из этого применение и попытка осуществления меры процессуального принуждения (привода) стали одной из существенных причин, обусловивших события в Кой-Таше.

Рекомендации

I. Президенту и Жогорку Кенешу рассмотреть вопрос об ответственности генерального прокурора:

1. за допущенное бездействие в ситуации, требующей незамедлительного инициирования досудебного производства в отношении Атамбаева в связи с принятием Жогорку Кенешем постановления «О лишении статуса экс-президента А. Ш. Атамбаева» от 27 июня 2019 года;
2. за допущенное бездействие в осуществлении надзора за соблюдением законов органами, осуществляющими досудебное производство по уголовным делам, а также за исполнением законов органами, осуществляющими дознание.
3. Жогорку Кенешу рассмотреть вопрос об инициировании внесения изменений в Закон «Об отдельных полномочиях прокуратуры, установленных Конституцией» в части дополнения перечня субъектов, в отношении которых решение о начале досудебного производства принимается генеральным прокурором.

Принимая во внимание, что решением Конституционной палаты статус экс-президента приравнен к статусу президента в части усложнения порядка лишения неприкосновенности, наделить генерального прокурора полномочием принятия решения о начале досудебного производства в отношении бывших президентов, лишенных неприкосновенности в порядке парламентской процедуры импичмента.

II. Относительно следственного поручения об исполнении привода

Из заключения госкомиссии следует, что осуществление принудительного привода Атамбаева органами дознания ГКНБ обосновано следующими факторами:

1. Возможная угроза оказания вооруженного отпора со стороны Атамбаева (о чем он заявлял публично).
2. Возможная угроза нападения на сотрудников правоохранительных органов сторонников Атамбаева, которые заранее заготовили камни и другие предметы для оказания сопротивления.
3. Риск вооруженного столкновения между сотрудниками внутренних дел и сотрудниками 9-й службы ГКНБ, осуществлявшими охрану Атамбаева.
4. Осуществление привода осложнялось обстоятельствами, сложившимися к тому моменту в месте проживания Атамбаева и в селе Кой-Таш: массовое скопление людей, быстрая мобилизация сил сторонников Атамбаева, усиленные оборонительные и защитные сооружения территории и дома и т. п.

Тем самым данные обстоятельства требовали применения нестандартных методов и содействия службы специального назначения ГКНБ для исполнения следственного поручения о приводе Алмазбека Атамбаева.

Законность привлечения к осуществлению принудительного привода обосновывается должностными лицами ГКНБ и МВД пунктом 7 части 1 статьи 5 УПК, предусматривающей полномочие следователя поручать органу дознания исполнение решений о приводе, а также получать по своему требованию от органа дознания содействие при осуществлении следственных, специальных следственных и других процессуальных действий.

В соответствии с этим в постановлении следователя МВД Э. Аширходжаева о приводе исполнение привода Атамбаева поручается ГКНБ. Согласно статье 9 Закона «Об органах национальной безопасности», ГКНБ как уполномоченный государственный орган, ведающий вопросами национальной безопасности, является органом государственного управления и в пределах своей компетенции осуществляет руководство в сфере национальной безопасности, проводит работу по основным направлениям деятельности органов национальной безопасности, несет ответственность за обеспечение национальной безопасности КР.

Следователю Э. Аширходжаеву следовало четко сформулировать наименование органа дознания в структуре ГКНБ, так как ГКНБ, согласно своему правовому статусу, не является органом дознания.

В заключение госкомиссия в обоснование правомерности действий следователя МВД ссылается на пункт 6 части 1 статьи 37 УПК, согласно которому органы национальной безопасности являются органами дознания.

Исходя из этого, формально требования законодательства по осуществлению принудительного привода были соблюдены, но по сути ГКНБ является многофункциональным государственным органом, каждое структурное подразделение которого выполняет специфические функции.

Следователю МВД следовало четко указать в качестве исполнителей принудительного привода подразделения ГКНБ, уполномоченных осуществлять дознание (оперативно-разыскную деятельность).

В результате ошибочного истолкования норм УПК следователем МВД, руководством МВД и ГКНБ принудительный привод исполняло структурное подразделение ГКНБ, не являющееся органом дознания и, следовательно, не имеющее правомочия по исполнению привода.

Кроме того, специфика деятельности данного подразделения не предполагает наличие профессиональной компетентности (подготовки, навыков, опыта) для осуществления процессуальных действий в нестандартной ситуации.

К сожалению, обязательства о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, не позволяют раскрыть информацию, подтверждающую данные доводы.

Немаловажным является и то обстоятельство, что поручение следователя органу дознания об исполнении решения о приводе является формой процессуального взаимодействие следователя с органом дознания, которое предполагает согласованность действий для достижения наиболее быстрого и оптимального результата, при руководящей и координирующей роли следователя, так как, согласно части 2 статьи 34 УПК, все решения о направлении следствия и производстве следственных действий следователь принимает самостоятельно и несет ответственность за их законное и своевременное производство.

Однако в случае поручения об исполнении привода Атамбаева и его осуществлении следователь МВД Э. Аширходжаев переложил свои обязанности и ответственность на ГКНБ и не принимал никакого участия в исполнении принудительного привода.

В данной ситуации сыграли свою роль также и пробелы в правовом регулировании, так как УПК не содержит норм, предписывающих осуществление процессуального взаимодействия следователя и органов дознания в пределах одного ведомства. Вместе с тем в следственной практике, как правило, исполнение отдельных поручений следователя осуществляется при строгом соблюдении предметной подследственности (то есть если дело по предметному признаку подследственно следователю органов внутренних дел, то и следственные поручения исполняют органы дознания внутренних дел), это обеспечивает более тесное взаимодействие и эффективность контроля со стороны руководства ведомства.

Поручения следователей одного ведомства органу дознания другого ведомства целесообразны в случаях, когда ведомство, осуществляющее досудебное производство, не располагает возможностью и средствами для проведения следственных и процессуальных действий.

В данном случае МВД располагало всеми возможностями для осуществления принудительного привода Атамбаева.

Более того, превосходящий численный состав органов внутренних дел мог бы наиболее эффективно обеспечить общественный порядок и предотвратить массовые беспорядки в ситуации, сложившейся в селе Кой-Таш 7 августа 2019 года (оцепления, блокирования, оттеснения, продемонстрированные 8 августа).

Тем самым поручение об осуществлении принудительного привода Атамбаева было направлено следователем ненадлежащему адресату и исполнено ненадлежащим исполнителем.

Решение принималось без должного согласования и взаимодействия органов внутренних дел и органов национальной безопасности, без надлежащего руководства и контроля, при абсолютной размытости ответственности руководящих должностных лиц обоих ведомств, без участия следователя МВД, осуществляющего досудебное производство и в силу этого обязанного руководить действиями дознавателей, контролировать, направлять и координировать их деятельность согласно уголовно-процессуальному законодательству.

В рассматриваемом аспекте следует также отметить существенные различия между задержанием и приводом: задержанию, согласно УПК, подлежит исключительно подозреваемый, оно выражается в кратковременном фактическом лишении свободы передвижения лица, применяется в ситуациях, не терпящих отлагательств, в целях пресечения преступления и (или) проступка, выяснения причастности задержанного к преступлению и разрешения вопроса о заключении его под стражу.

Задержание осуществляется на основе предварительно разработанного плана и предусматривает в установленных законом случаях применение физической силы, специальных средств и оружия. Это вполне оправданно, учитывая, что такого рода принуждение применяется к лицу, подозреваемому в совершении преступления.

Привод, в отличие от задержания, представляет собой более упрощенную форму процессуального принуждения и осуществляется в принудительном сопровождении лица к месту допроса, может применяться к подозреваемому, обвиняемому, потерпевшему, свидетелю.

УПК не содержит норм, регламентирующих порядок осуществления привода, отсутствуют и соответствующие подзаконные акты. В случае возникновения обстоятельств, препятствующих осуществлению привода, закон не предусматривает возможность применения физической силы, специальных средств, оружия, проникновения на территорию и в жилище свидетеля.

Однако наличие законодательных пробелов не может служить оправданием для вынужденных действий правоохранительных органов, так как, согласно части 3 статьи 5 Конституции, государственные органы и их должностные лица не могут выходить за рамки полномочий, определенных Конституцией и законами.

Рекомендации

1. Жогорку Кенешу и президенту рассмотреть вопрос об ответственности руководства ГКНБ и МВД за допущенные нарушения законодательства при принятии решения об исполнителях следственного поручения о приводе Атамбаева.
2. Жогорку Кенешу рассмотреть вопрос о внесении изменений в УПК в части правовой регламентации принудительного привода, конкретизации перечня субъектов, относящихся к органам дознания, а также в части регулирования взаимодействия следователя и органа дознания с учетом требований подследственности.
3. Правительству и МВД разработать и утвердить положение о порядке осуществления принудительного привода лиц, уклоняющихся от явки по вызову следователя или суда без уважительных причин (например, существует Порядок осуществления привода, применяемого к лицам, в отношении которых рассматривается дело об административном правонарушении, утвержденный постановлением правительства КР от 27 октября 2015 года №74).

2. О попытке исполнения следственного поручения о принудительном приводе

В силу обязательства о неразглашении сведений, составляющих государственную тайну, анализ исполнения следственного поручения о приводе основан на информации из открытых источников, в частности из заявлений председателя ГКНБ Орозбека Опумбаева, сделанных на пресс-конференции 13 августа 2019 года.

В целом из высказываний и заявлений председателя ГКНБ следует:

1. Атамбаев готовился к совершению государственного переворота и намеревался использовать принудительный привод в качестве повода для его реализации.
2. Действия Атамбаева были ожидаемыми, он расширял круг своих сторонников через подкуп, готовился к обороне и насильственному сопротивлению, в связи с чем было разработано пять вариантов действий для исполнения принудительного привода.
3. Действия сотрудников ГКНБ по принудительному доставлению Атамбаева на допрос к следователю не являются специальной операцией. ССН «Альфа» привлекалась исключительно для обеспечения (для «прикрытия», «безопасного коридора») сотрудников органа дознания.
4. Атамбаев получал сведения о планах и действиях ГКНБ через бывших и действующих сотрудников органов национальной безопасности (утечка информации), в связи с чем требовалось соблюдение строжайшей конспирации.
5. Председатель ГКНБ своим приказом запретил применять огнестрельное оружие.

По пункту 1. Заявление о подготовке Атамбаева к государственному перевороту подтверждается и заключением госкомиссии, в котором утверждается, что бывшим президентом осуществлялась подготовка к насильственному захвату власти.

Следовательно, ситуация в селе Кой-Таш 7 августа 2019 года была сопряжена с серьезной угрозой конституционному строю государства.

Считаю, что если угроза насильственного захвата власти была реальной, незамедлительно после снятия неприкосновенности в отношении Атамбаева следовало начать досудебное производство и привлекать его к делу в качестве подозреваемого. В отношении лиц, с которыми он был в сговоре, досудебное производство следовало начать еще раньше.

Кроме того, как следует из выступления на пресс-конференции, в столь опасной для государства ситуации, в день проведения мероприятий в селе Кой-Таш председатель ГКНБ Орозбек Опумбаев отсутствовал на рабочем месте (находился в отпуске), 7 августа также не находились в Бишкеке министр внутренних дел и генеральный прокурор.

Рекомендовать Жогорку Кенешу и Совету безопасности обратить особое внимание на вышеуказанные обстоятельства и провести тщательный анализ действий органов национальной безопасности и руководителей иных правоохранительных органов по предотвращению угрозы насильственного захвата власти.

По пункту 2. Из выступления председателя ГКНБ следует, что действия Атамбаева были заранее спрогнозированы, вероятность оказания сопротивления, в том числе вооруженного, была высокой и реальной, в связи с чем был разработан план привода, предполагающий внезапность и стремительность действий.

Однако, располагая достоверными данными о рисках проводимого мероприятия, в том числе быструю мобилизацию сторонников Атамбаева, их агрессивный настрой, не был предусмотрен план безопасного отхода в случае невыполнения поставленной задачи, то есть исполнители привода не располагали четкими инструкциями на предмет непредвиденных ситуаций, вследствие этого действия группы оказались разобщенными и рассогласованными - отдельной части сотрудников ССН «Альфа» удалось покинуть место событий, другой части пришлось отступить и присоединиться к основной группе, находившейся в доме и оказавшейся впоследствии в безвыходном положении.

В ситуации, когда принудительный привод осуществлялся в условиях, требующих повышенных мер безопасности, но исключал возможности применения оружия, сотрудникам ГКНБ, исполнявшим поручение следователя, следовало ограничиться рапортом с указанием особенностей сложившейся обстановки, препятствующих исполнению определения о приводе, не предпринимать действий, сопряженных с риском для жизни и здоровья как исполнителей, так и иных лиц.

Тем самым действиям должностных лиц ГКНБ, осуществлявших организацию, планирование и руководство исполнением следственного поручения, должна быть дана соответствующая юридическая оценка.

Цена некомпетентности, излишней самонадеянности и переоценки своих возможностей, неумения правильно оценивать риски и угрозы, отсутствие прогнозов, плана действий в случае непредвиденных обстоятельств, несвоевременного доведения плана мероприятия до исполнителей оказалась слишком высокой.

Жизнь и здоровье сотрудников ГКНБ, лиц, находящихся на месте событий, были подвергнуты серьезной опасности, что в результате привело к гибели Улана Ниязбекова, ранению более десяти сотрудников и взятию шести сотрудников в заложники.

Рекомендовать генеральному прокурору рассмотреть вопрос о целесообразности и правомерности действий исполнителей принудительного привода, предпринятых после срыва первоначального замысла.

По пункту 3. По заверению председателя ГКНБ, исполнение принудительного привода не рассматривалась как спецоперация. Однако действия ГКНБ (как подготовительные, так и непосредственно на месте событий) по исполнению следственного поручения нельзя назвать заурядным приводом.

Наличие пяти вариантов плана действий, внезапность вторжения на территорию, наличие спецсредств и боевого оружия свидетельствуют о том, что мероприятию придавалось серьезное значение и фактически планировалось осуществление спецоперации по задержанию Атамбаева.

При этом следует еще раз отметить, что подобные усилия ГКНБ были бы резонными в случае признания Атамбаева подозреваемым, но Атамбаев был всего лишь свидетелем. Председатель ГКНБ Опумбаев утверждал на пресс-конференции, что цель проводимых мероприятий заключалась в сопровождении Атамбаева в следственное управление: «…допросили бы, и все. На этом все закончилось бы».

По заявлению председателя ГКНБ Опумбаева, спецназ «Альфа» привлекался для «прикрытия оперативной группы», в качестве примера были приведены случаи задержания «наркодельцов и членов ОПГ» со ссылкой на положение об «Альфе».

Действительно, согласно положению ССН «Альфа» может привлекаться для решения не только специфических (антитеррористических) задач. Но основная проблема заключается именно в неправомерном расширении компетенции служб специального назначения, в наделении их полномочиями, несвойственными таким службам.

Положение о спецназе «Альфа» утверждается постановлением правительства и является нормативным правовым актом, при этом положению присвоен гриф «совершенно секретно».

Тем самым под завесой секретности статус специальных служб может произвольно меняться в зависимости от той или иной ситуации или мнения руководства ГКНБ. Между тем, согласно части 4 статьи 6 Конституции, «официальное опубликование законов и иных нормативных правовых актов является обязательным условием вступления их в силу». Следовательно, нормативные правовые акты, независимо от предмета регулирования, не могут и не должны относиться к информации с ограниченным доступом.

Рекомендовать Жогорку Кенешу провести анализ правомерности засекречивания нормативных правовых актов, регулирующих деятельность органов национальной безопасности.

По пункту 4. Отсутствие координации с руководством и органами внутренних дел, небольшую численность участвующих в исполнении привода сотрудников и бойцов, исключительную секретность, внезапность предпринятых действий руководитель ГКНБ оправдывает постоянной утечкой информации, в которой, по его мнению, виноваты не только бывшие, но и действующие сотрудники органов национальной безопасности.

К сожалению, госкомиссия не придала никакого значения данной информации, подтвержденной председателем ГКНБ и в ходе работы комиссии.

Заявление Опумбаева об утечке информации доказывает, что в органах национальной безопасности сложился серьезный и опасный кадровый кризис, явившийся следствием подбора и назначения кадров на принципах личной лояльности и преданности.

Наглядным примером является открытое содействие и консультирование Атамбаева экс-руководителем ГКНБ Абдилем Сегизбаевым в ущерб профессионализму и политической нейтральности. Сложившаяся в ГКНБ ситуация требует глубокого осмысления и тщательного изучения государственными органами и должностными лицами, осуществляющими подбор и назначение кадров и контроль над деятельностью ГКНБ.

1. Рекомендовать Жогорку Кенешу, президенту, Совету безопасности провести тщательный анализ кадровой политики руководства ГКНБ, изучить процедуры и критерии отбора сотрудников, требования к карьерному продвижению и др.
2. Рекомендовать Жогорку Кенешу внести изменения в Закон «Об органах национальной безопасности» на предмет усиления требований к профессиональным, морально-нравственным качествам и неукоснительному соблюдению принципа политической нейтральности не только в отношении действующих, но и бывших сотрудников органов национальной безопасности.

По пункту 5. О применении спецсредств и огнестрельного оружия

В ходе работы государственной комиссии факты применения огнестрельного оружия сотрудниками ГКНБ не подтвердились, согласно представленной комиссии информации, травмы и ранения лиц со стороны гражданского населения явились результатом применения специальных средств.

Между тем гражданам, участвовавшим в массовых беспорядках, не подчинявшимся законным требованиям сотрудников правоохранительных органов, нападавшим на них, оказавшим сопротивление, следовало заключением госкомиссии разъяснить, что в случаях самозащиты от нападения, реально угрожающего жизни или здоровью сотрудников, при пресечении насильственного захвата огнестрельного оружия, для отражения группового или вооруженного нападения на сотрудников, а также иного нападения, когда их жизнь или здоровье подвергаются опасности, и для освобождения заложников применение огнестрельного оружия будет считаться законным и правомерным и является не правом, а обязанностью сотрудников правоохранительных органов.

Важно понимание того, что жизнь и здоровье сотрудников правоохранительных органов имеют такую же ценность, как и любого из нас.

В этих же случаях закон предписывает и обязанность применения специальных средств.

Применению специальных средств или огнестрельного оружия должно предшествовать предупреждение о намерении их использовать с предоставлением достаточного времени для ответной реакции, за исключением тех случаев, когда промедление в применении специальных средств и оружия создает непосредственную угрозу жизни и здоровью граждан, сотрудников органов национальной безопасности или может повлечь иные тяжкие последствия.

Во всех случаях, когда нельзя избежать применения специальных средств и огнестрельного оружия, сотрудники органов национальной безопасности обязаны стремиться причинить наименьший вред здоровью, чести, достоинству и имуществу граждан, а также обеспечить предоставление пострадавшим медицинской и иной помощи.

Формально требования закона о применении специальных средств были соблюдены, однако полагаю, что применения специальных средств можно было избежать при тщательной оценке рисков, угроз, возможных последствий и, соответственно, иной тактике проведения мероприятия по исполнению привода, не допускающего открытого столкновения с гражданским населением и необоснованного риска, которому подверглись сотрудники, оказавшиеся в безысходном опасном положении.

Учитывая, что на придомовой территории Атамбаева постоянно находилось определенное количество гражданских лиц, представителей местного населения, вопрос привода Атамбаева имеет общественный резонанс и политическую подоплеку, важно было предпринимать открытые действия, не вызывающие у публики сомнений в их правомерности.

В частности, не применять методы конспирации, открыто объявить о цели визита и его правовых основаниях, предупредить об обязанности подчинения законным требованиям и последствиях отказа, требовать от посторонних лиц покинуть территорию, предупредить об основаниях и возможности применения специальных средств и огнестрельного оружия. При этом не имеет значения, были бы достигнуты цели мероприятия, так как в подобных ситуациях предпочтение должно отдаваться законности, а не целесообразности.

В отношении приказа о строжайшем запрете применения огнестрельного оружия, следует отметить, что такие приказы не могут иметь большую юридическую силу, нежели закон, тем более когда приказы исходят от лиц, непосредственно не задействованных в операциях и не имеющих реального представления об обстановке. Однако в изучаемой ситуации отказ от применения огнестрельного оружия был разумным с точки зрения возможных последствий.

Рекомендовать Жогорку Кенешу и Совету безопасности заслушать информацию генерального прокурора о результатах проверки законности использования спецсредств в рамках надзорной деятельности.

III. Общий вывод о последствиях событий

Августовские события в селе Кой-Таш невозможно расценивать как заурядный инцидент. Открытая массовая демонстрация неподчинения законным требованиям, проявление агрессии, массовая поддержка призывов к сопротивлению представителям власти, захват в заложники бойцов спецназа свидетельствуют о том, что степень недоверия к власти, к правоохранительным органам, отсутствие веры в справедливость и правосудие принимают опа